Итальянский ресторан "Манджонэ"

в Семёновском Трогово-развлекательном Центре

14.VIII.2014

14-го августа 2014-го года

Четверг. 19:59

Изнесение Честного Древа

Креста Господня

"Дух Тьмы"

Глава - 78

Начал читать очень интересную, даже захватывающую книгу о жизни Фёдора Михайловича Достоевского, которая так и называется: "Достоевский". Автор – Людмила Сараскина. Там ещё эпиграф такой предшествует:

"Достоевский – всадник в пустыне,

с одним колчаном стрел. И    к а п а е т    к р о в ь,    куда попадёт его стрела… Достоевский живёт в нас. Его музыка никогда не умрёт.

В.В.Розанов. "Опавшие листья".

Я бы сюда добавил ещё один эпиграф.

– Разве у Достоевского было удостоверение писателя? – спросил волосатый тип в кепке.

– Достоевский умер! – обиделась женщина.

– Ничего подобного. Достоевский бессмертен! – возразил волосатый в кепке.

Впрочем, этот второй эпиграф я как бы написал сам, заново, – у Михаила Булгакова в "Мастере и Маргарите" он, конечно, звучит несколько по-другому. Впрочем, не я один переписываю классиков. Например, Макар Девушкин из "Бедных людей" Достоевского хотел переписать Гоголя: "Девушкин, – пишет Людмила Сараскина, – не только порицает Гоголя и его "злонамеренную книжку" ("Шинель", – Л.Д.С-Н), но хочет переделать, переписать её. "Я бы, например, так сделал…" – таким стал его способ чтения. "А лучше всего было бы не оставлять его умирать, бедолагу, а сделать бы так, чтобы шинель его отыскалась, чтобы тот генерал, узнавший подробное об его добродетелях, перепросил бы его в свою канцелярию, повысил чином и дал хороший оклад жалования…"

Вот-вот! И я хочу взять Ставрогина в "свою канцелярию". Потому что реальный человек (человек ли? – Л.Д.С-Н), с которого был списан образ Николая Ставрогина, был совсем не столь слаб как его описывает Достоевский. Нет-нет. Он был очень даже силён и, кроме этого, крайне загадочен. Никто не мог понять, кто он вообще такой и главное, какую "Организацию" представляет…

Вот как он "появляется" на страницах книги Людмилы Сараскиной: "Почти одновременно с Достоевским пятницы (у Петрашевского, – Л.Д.С-Н) стал посещать товарищ Петрашевского по Лицею, 26-летний Николай Александрович Стешнев. ... Сам Стешнев вызывал всеобщий взволнованный интерес. … Стешнев, обладавший

непостижимым талантом личного обаяния,

Избравший для себя стиль замкнутого, независимого поведения, оказался сильнейшим магнитом. Он поражал своей наружностью даже самых бесчувственных: эффект первого впечатления

был равносилен потрясению

и со временем только усиливался. "Стешнев отличался замечательной мужественной красотою, – писал Семёнов Тянь-Шанский. – С него прямо можно было рисовать

этюд головы и фигуры Спасителя ".

Уже эти отзывы говорят, что перед нами отнюдь не такой слабый, избалованный "барич", каким Достоевский изобразил Ставрогина. А Ставрогин, – повторяю, – был "списан" именно со Стешнева.

"Стешнев, – продолжает Сараскина, – не без вызова откроет следствию, в чём состоял секрет его влияния и почему его везде считали

чем-то вроде почётного гостя.

Все знали, что он    с о ц и а л и с т ,    а социализм был в моде. Имел запас интересных сведений заграничного происхождения…

Держал себя независимо, ни в ком не нуждался,

тогда как другие в нём нуждались и перед ним заискивали. Говорил мало, проводил большую часть времени у себя за книгами и

казался таинственным человеком.

Был резок на слова, умел узнавать задние мысли собеседника и всегда понимал, с кем имеет дело. … Был слух, что он изучал

историю древних религий и тайных обществ . . .

Никакой обязанности он не признавал, не желал быть связан ни с кем и, если только был уверен, что останется совершенно свободным, соглашался посещать общество. Никто не знал,

в какой стране, с кем и зачем он жил за границей.

… Он не мешал подозревать его в связях с заграничными центрами и тайными типографиями… В компании говорунов он являл молчаливое превосходство и потому представал крайним радикалом, оппонентом слева… А позиция крайнего радикализма давала серьёзные преимущества перед пропагаторами и оказалась мощным средством самоутверждения. На "левом" поле Стешнев (между прочим, тот, кто очень спешит и хочет всегда «помочь» – Л.Д.С-Н),

не терпевший никакой критики,

мог чувствовать себя "выше" её. Его союзником на этом ("левом", – Л.Д.С-Н) поле скоро окажется и Достоевский. …"

Однажды, на пятницах у Петрашевского Стешневу предложили сделать доклад. "Стешнев, – пишет Людмила Сараскина, – объявил, что будет говорить

о религиозном вопросе с точки зрения коммунистов".

… Господа Дебу и Петрашевский готовили опровержения. "Дебют"Стешнева, – пишет участник пятницы, – провалился. "Рассуждение" в форме речи о религии, в котором опровергается существование Бога"… не содержало никакого материала для оппонентов. Даже военный суд, который через год приговорил Стешнева

к смертной казни за богохуление,

Не смог прокомментировать "рассуждение. "С тех пор как стоит наша бедная Россия, – пишет Стешнев в своём докладе, – в ней всегда и возможен был только один способ словесного распространения – изустный… Так как нам осталось одно изустное слово, то я намерен пользоваться им

без всякого стыда и совести,

без всякого зазора, для распространения социализма, атеизма, терроризма, –

всего доброго на свете

и вам советую тоже".

Всё это, – пишет Людмила Сараскина, – походило на памфлет. Агитация "без всякого стыда и совести" (наверное, автор опровержения хотел сказать "без страха и сомнения", но взял формулировку самого Стешнева, – Л.Д.С-Н) была нарочито вызывающей; пассаж, в котором

терроризм, социализм и атеизм

причислялся "ко всему, что есть доброго на свете", – выглядел прямой    п р о в о к а ц и е й . . ." не так – по мнению петрашевцев – должен был дебютировать

Почётный гость всех кружков.

И содержание, и тон, и стиль "рассуждения" были рассчитаны на эпатаж и рождали подозрение, что

лектор дурачит или дразнит аудиторию".

На наш искушённый взгляд автор книги "Достоевский" тут с пониманием образа Стешнева несколько, простите, ошибается. Это не "эпатаж", не "вызов" и не "насмешка". И слова "без всякого стыда и совести" здесь никак не означают "без страха и сомнения", а означают они именно отсутствие, даже прямое отрицание "стыда" и, главное, "совести". А "атеизм" и "терроризм" здесь понимаются действительно как

всё самое "доброе" на свете.

По сути дела перед нами человек (точнее уже не совсем человек, – Л.Д.С-Н) не только полностью посвятивший себя отрицанию Бога и тотальному разрушению, но адепт некоей древней тайной религии, прошедший в каком-то заграничном центре высокое посвящение и посланный в Россию как

жрец и Великий Мастер этой самой древней тайной религии . . .

Вот, конечно, о чём идёт речь. Перед нами очень сильная и неординарная личность, своего рода "сверхчеловек", если, конечно, не прямой дух Тьмы, посетивший проходящие тогда в Санкт-Петербурге "пятницы" на квартире Петрашевского. Очень скоро этот "дух" заинтересуется Достоевским . . .

+ + +